Из прочитанного за год:
Лучшие прогрессивные романы:
1. «42» – Томас Лер (постмодернистская ‘коллайдерная’ фантастика)
2. «Леонид обязательно умрет» – Дмитрий Липскеров (магический реализм)
«42»: Ух… аж ах! Нет слов. Это надо читать.
«Леонид»: Липскеров, как ни странно, до сих пор намного менее популярен, чем наш современный Грибоедов (надо было с маленькой буквы, конечно), Пелевин, который после «Диалектики переходного периода» не выдал ничего особо примечательного. Согласен, своего «Чапая» Дмитрию вряд ли создать, но, тем не менее, его творчество выглядит в целом на порядок стабильнее. «Леонид обязательно умрет» – самый классический – не только потому, что максимально приближен к реальности – и тонкий его роман вообще имеет очень низкий рейтинг, что, впрочем, скорее логично, нежели наоборот. Удивление вызывает непонимание многими главного посыла произведения – о трагичности нашего бытия вообще и о трагедии любви в частности. Читательницы чуть ли не хором голосят, в книге, мол, сплошь негодяи, нет ни одного положительного героя, и что она исполнена неуважения к Женщине. Полноте. В романе три весьма ярко выраженных положительных персонажа: все женщины, и все они жертвы любви, прежде всего в ее чистом виде. И если Ангелина, благодаря стойкости характера, проходит все перипетии судьбы с определенной легкостью, то Валя и Маша пережили жесточайшие драмы. Медсестру Валю особенно жалко. Природная, подлинная любовь к детям (а здесь дети брошенные) волею Будены привела ее, полностью вменяемую, прекрасную в своей женственности и человечности, в психушку, где она провела большую часть жизни и где была в итоге убита. Да, хочется героиням и плотской любви, но кому из нормальных, живых людей не хочется? Кристально чистых личностей не бывает, и в произведениях авторов, уважающих себя и читателя, просто не может быть исключительно положительных героев. В "Мастере и Маргарите" таких и подавно нет, и смертей хватает, так что же, прикажете задушить восторг от романа Булгакова и двигать в библиотеку за картонными святыми соцреализма? Вот там-то, где-нибудь в опусах «жанра» 30-х-40-х годов, Будена (сущий дьявол в юбке, разве что недалекий), была бы именно таковой. Самым отвратным, как тому и положено быть, изображен насильник Платон Антонов, гэбэшник, мужчина, однако. И ведь именно его грубое проникновение в Юлию, мать Леонида, прежде всего и стало причиной озлобленности парня на весь мир (кстати, он если и центральный в определенном смысле, то отнюдь не единственный главный персонаж). Постельных эпизодов раз два и обчелся, причем, большинство сцен можно только домысливать, а тут уж, известно, каждому видится свое в меру его испорченности. «Магического» в этой книге немного, элемент служит деталью в общей механике романа, который в целом представляется мне не иначе как современная классическая проза. Пока единственная такая вещь у автора, довольно резко отличающаяся от всех его прочих работ, творческий пик.
Разочарование года:
1. М и С Дяченко и др. – «Пентакль» (типа магореализм)
У авторов Пентакля, заранее простите за тавтологию, случаются сплошь и рядом. Вот пример – один из массы подобных: "В крапиве сплошь и рядом случались птичьи гнезда". Зачем же столь откровенно? Гоголь более тактичен. В Вечерах он пишет: "Тут поблизости случился черт", но с кем, заметьте, не уточняет. Это шутка, конечно, хотя... Понятно, что роман навеян творчеством Николая Васильевича, но ведь изнасиловали же эвфемизм, иначе не скажешь. А пародии на произведения классика в современном антураже (но неизменно с попыткой "отсылать" читателя в гоголевские времена) вообще нелепы. Не хватает только метросексуальной версии Вия, где персонаж вместо сакраментальной фразы произнес бы «Побрейте мне ж…у!»
All news VM & OP: December 2010